«Сплав знаний и технологий» — интервью ректора НИТУ «МИСиС» газете «Известия»

Техническое образование перестает быть вещью в себе. Вузы должны готовить кадры не ради диплома как такового, а для реальных нужд промышленности. Об этом и том, к какой структуре и каким результатам стремится НИТУ МИСиС, обозревателю «Известий» Галине Козорезовой рассказал ректор Дмитрий Ливанов.

В 2008 году МИСиС получил статус НИТУ — Национального исследовательского технологического университета. Что изменилось?

— Отмечу, что наш университет первым в России получил этот статус — национального исследовательского университета. Тогда это был пилотный проект, одновременно с нами подобный статус получил МИФИ (статус Национального исследовательского ядерного университета. — «Известия»). Он гарантирует существенное государственное финансирование, кроме того, в дополнение к деньгам вузы приобрели и больше автономии в части работы по собственным образовательным стандартам и программам. Этим национальные исследовательские университеты прежде всего и отличаются от остальных. За последние годы мы обновили образовательные программы как с точки зрения содержания, так и технологий. Наша цель — достижение международной конкурентоспособности по качеству обучения и уровню научно-технических разработок. Это задача, которая может быть решена... конечно, не за один-два года, а в течение 8–10 лет. Сегодня национально-исследовательским статусом наделено еще около 25 университетов.

Следите за международными рейтингами вузов?

— Мы пока еще не видим себя в этих рейтингах. Российские школы там слабо представлены — только МГУ и СПбГУ. Более того, они все время опускаются в этих рейтингах. Дело не в том, что российские вузы не развиваются, — это конкуренты развиваются быстрее. И нам тоже нужно двигаться быстрее. В конце 2011 года мы получили отчет компании PwC, которая делала для нас аудит нынешнего состояния и бенчмаркинг. МИСиС сопоставили с десятью ведущими техническими школами — европейскими, азиатскими... Мы теперь четче представляем свое место в мировой образовательной среде и понимаем, что требуется для дальнейшего роста. По таким наиболее ключевым показателям, как интенсивность исследовательской деятельности, количество публикаций в международных журналах, приходящихся на одного преподавателя, объем финансирования на одного студента, активность коммерциализации технологий, мы отстаем на порядок — в 8–10 раз. Поэтому предстоит сделать качественный рывок.

В том числе за счет тесного сотрудничества с металлургическими компаниями, для которых вы и готовите кадры?

— Сегодня мы уходим от структуры факультет — кафедра. Уже нет факультетов, думаю, в будущем не будет и кафедр, будет проектный подход. Эта работа ведется на языке образовательных программ и в интересах компаний, которые их финансируют. Например, для элитных инженеров есть программа от Объединенной металлургической компании — «ОМК Кампус». Масштабные образовательные проекты ведем с НЛМК, «Северсталью» и «Норильским никелем». И такие проекты ведем не только для металлургической отрасли. Есть, например, целый институт, который полностью финансируется ИТ-компанией IBS.
Напомню, наш вуз в 30-х годах прошлого века изначально создавался с одной миссией — готовить инженеров для металлургической отрасли СССР. Тогда он был Московским институтом стали. Потом к черной металлургии добавилась и цветная, позднее появилось целое отделение, связанное с другими материалами, в том числе полупроводниковыми.
Сегодня и в будущем, в том числе и в связи со вступлением России в ВТО, металлургия — это базовая отрасль с высоким экспортным потенциалом. А кроме того, металлургическая отрасль — одна из наиболее инвестиционно активных, а значит — инновационных. Конечно же, мы видим себя в качестве поставщика элитных инженерных кадров для металлургии. Активно сотрудничаем не только с нашими, но и с иностранными компаниями. Совместные программы касаются и исследовательской работы, и высшего образования, и переподготовки кадров, что сейчас особенно актуально. Кроме того, у нас есть целый ряд благотворительных стипендиальных программ, которые финансируются металлургическими компаниями.

Элитные инженерные кадры — кто они?

— Под этим мы понимаем соответствие квалификации выпускника международным требованиям инженерной профессии. В мире и Европе есть квалификационная рамка, которая фиксирует основные требования к специальности. И мы считаем, что наша элитная инженерная подготовка должна соответствовать этим требованиям.

Что в первую очередь нужно подтягивать?

— Мы за последние 20 лет сильно отстали по всем направлениям. Это не только иностранный язык, хотя свободное владение им сегодня является необходимым условием для того, чтобы человек считался хорошо подготовленным. Английский — язык науки и техники. Это тем более актуально для металлургической отрасли, которая закупает и строит под ключ целые заводы за счет импорта технологий. Но иностранным языком не исчерпывается перечень всех требований. Формирование инженерных компетенций, управление сложными техпроектами... Синтетическая компетенция — технические знания, понимание технологий, умение спланировать сложный проект и управлять теми людьми, которые будут его реализовывать. Вот это мы вкладываем в понятие современной инженерной подготовки. Это элитная подготовка, она стоит дорого. И десятки тысяч таких специалистов готовить не нужно. Спрос на них есть, да, но он ограничен. В каждой компании есть определенная пирамида, где есть лидеры и исполнители.

Расскажите о последних важнейших разработках НИТУ. Что сейчас, так скажем, поведет нашу металлургическую отрасль вперед?

-Нашу металлургическую промышленность ведут вперед импортные технологии и оборудование, которые приобретаются нашими компаниями. Но... лидерство может быть достигнуто только теми, кто делает что-то впервые. Сейчас, мне кажется, в компаниях возникает понимание: надо развивать своих научно-передовых инженеров, технических специалистов и экспертов, которые будут способны сформировать новое видение отрасли через 10–20 лет.
Если говорить о конкретных технологиях, которые мы разрабатываем... В год мы выполняем около 300 технологических проектов для металлургических компаний. Из крупных работ, которыми сейчас занимаемся, я бы отметил разработку технологий для освоения Удоканского месторождения. Мы консультанты-разработчики, и мы будем участвовать в реализации проекта. На сегодня это, пожалуй, самый глобальный проект в российской металлургии. Есть заказы и на менее масштабные, модернизационные проекты. Много делаем для Объединенной металлургической компании, в частности, для их предприятия в Выксе, в направлении части улучшения экологических параметров производства и систем мониторинга активно сотрудничаем с «Северсталью». Но вернусь к Удоканскому месторождению. Это, повторюсь, уникальный проект. Даже в силу масштаба — сделать все с нуля в чистом поле. Точнее, в горном районе в Забайкалье. Дикое место! И там будет построен один из крупнейших в мире заводов по производству меди — от карьера до перерабатывающих мощностей. Предприятие будет одним из самых крупных по валовым показателям. А главное — одним из самых технологически продвинутых. Вечная мерзлота, высота над уровнем моря не позволяют здесь использовать привычные технологии. Поэтому потребуется разработка уникальных методов и масштабная подготовка новых инженерных кадров.

Вы и о белой металлургии говорите?

-В целом в России производительность труда в металлургической отрасли в 3–4 раза ниже, чем в Германии или США. Это связано с тем, что наши технологии все еще не соответствуют современному уровню. Есть, конечно, и проблемы, связанные с управлением и организацией производства. Но наиболее принципиальным остается вопрос перехода на новые технологии, экологически чистые и энергосберегающие, эффективные с точки зрения минимизации отходов и так далее. Если мы посмотрим на производства, которые за последние 5–7 лет были построены с нуля, например, «Стан-5000» на Магнитогорском металлургическом комбинате, «Высота 239» — на ЧТПЗ, ЛПК и «Стан-5000» в Выксе, то они как раз соответствуют понятию «белая металлургия». Это максимально автоматизированное производство, малое количество людей для его обслуживания, высокая производительность труда, высокие экологические стандарты и принципиально более высокие требования к людям — их навыкам и умениям.

А как обстоят дела с иностранным преподаванием в вашем НИТУ?

-У нас есть практика чтения лекций и разовых курсов приглашенными профессорами. Но мы уже перешли к найму иностранных преподавателей. Пример — заведующий кафедрой пластической деформации специальных сплавов Рудольф Кавалла из Фрайбергской горной академии (Германия), который занимает эту должность уже 9 месяцев. Новая культура управления. Он говорит по-русски и по-английски, читает лекции на двух языках. Для студентов знать английский — уже острая необходимость. Мы реализуем программу по английскому языку в бакалавриате. Она очень интенсивная. В течение двух лет по 8 часов в неделю ребята проходят Кембриджский курс.

Над какими материалами вы сейчас работаете? Что может стать ноу-хау?

— Мы занимаемся не только металлическими сплавами, но и современными композиционными материалами, пластмассами и так далее. Для российской металлургии, конечно, актуальным является вопрос разработки новых сплавов, сталей и цветных металлов, которые были бы лучше по своим свойствам. Так, чем прочнее сталь для автомобиля, тем меньше ее нужно. Отсюда и меньший расход топлива. Все металлургические компании, которые работают на авторынок, думают, как сделать такую сталь. Мы совместно с Кембриджским университетом реализуем проект — разработку стали c низкой плотностью с целью замены традиционных сталей, из которых изготавливается автолист.

Это актуально и для отечественного автопрома?

-Это актуально для автомобилей высокого класса, для которых цена не имеет такого критического значения. Известный факт: зарубежные производители, которые работают в России — «Фольксваген», «Рено» и «Мицубиси», стальной лист привозят из-за рубежа. Российские металлурги пока, к сожалению, не всегда способны обеспечить то качество металлопродукции, которое необходимо для производства современных автомобилей. Поэтому вопрос перехода на новые материалы, повышения качества продукции крайне актуален для российской металлургической отрасли. Еще мы разрабатываем новые сплавы и материалы для авиационной и судостроительной промышленности, строительства и даже спорта. Например, по заказу Airbus работаем над новыми сплавами на основе алюминия, которые должны обеспечивать более высокий уровень прочности. Для авиации, согласитесь, это куда важнее, чем для автомобилестроения. По прямым контрактам работаем с «Ауди» и «Фольксвагеном», тоже разрабатываем новые сплавы. Известно, что «Ауди» для конструкции кузова модели А6 использует исключительно алюминий. Нам важно работать по прямым контактам с предприятиями. Это подтверждение нашей конкурентоспособности. А имеющееся у нас оборудование полностью соответствует современным требованиям.

В каких еще отраслях находят применение ваши технологии?

-Из новых направлений я бы отметил медицину. Мы включились в целый ряд проектов для биомедицины. И особенно интересен проект по промышленному дизайну. Стало ясно, что для выпуска любого нового продукта недостаточно только обеспечить требуемый уровень его свойств. Надо, чтобы продукт выглядел красиво, был привлекателен для потребителя. Это задачи, которые прежде всего решают дизайнеры. Мы создали центр и в ближайшее время будем делать магистерскую программу в области промышленного дизайна. Программа синтетическая, среди преподавателей — дизайнеры, художники, специалисты по технологиям и различным видам материалов. Смысл в том, чтобы научить человека сделать какой-то новый продукт целиком. В том числе уметь разработать технологию производства — промышленную, эффективную с точки зрения затрат. Идеологом развития этого направления является Владимир Пирожков, известный промышленный дизайнер, который много лет работал в таких автокомпаниях, как «Тойота», «Ситроен» и т. д. Он будет руководить этой образовательной программой. Это будет программа двойного дипломирования. Мы подписываем соглашение с Европейской школой дизайна в Милане и в сентябре сможем набрать первых студентов.